Оригинал: Крис Вудфорд
Перевод и редактура: Павел «Rumiflan» Очкин
Показаны сообщения с ярлыком Перевод. Показать все сообщения
Показаны сообщения с ярлыком Перевод. Показать все сообщения
Наполнить жизнью: 11 советов молодым и профессиональным писателям
Оригинал: thel3tterm (реблог с 1000storyideas)
Перевод, дополнения и редактура: Павел «Rumiflan» Очкин
По уши в себе: психология Хоумлендера
В мае 2022 года, незадолго до начала показа третьего сезона «Пацанов», портал FANDOM попросил клинического психолога Андреа «Дреа» Летаменди (Andrea "Drea" Letamendi) с научной точки зрения объяснить поведение одного из антагонистов популярного веб-сериала — Хоумлендера. После тщательного исследования она написала для сайта подробный материал. Ниже публикуется его перевод. Внимание: спойлеры к первым двум сезонам сериала!
По уши в себе
Хоумлендер — лидер команды супергероев «Семёрка», владельцем и менеджером которой выступает правящая верхушка корпорации «Воут интернэшнл» (Vought International). Они кажутся святыми. Америка видит в них надежду. Силу, не отступающую ни перед какими угрозами. Их окружает мир, которым правит «индустрия героизма». Где люди со сверхспособностями отвечают за культуру, политику и всё, что с ними связано.
И на «первую полосу» здесь чаще остальных попадает именно Хоумлендер. Идеальные черты лица, белозубая улыбка, патриотический костюм, плащ цветов американского флага, блондин, голубые глаза — как не посмотри, идеальный представитель своей страны. Живое олицетворение долга и традиционных ценностей. Да и сверхспособности что надо: подобно своему криптонианскому прообразу, он умеет стрелять лазерами из глаз и летать, обладает невероятной физической силой и выносливостью, а также рентгеновским зрением. Экстремальные температуры, природные катаклизмы, всевозможное оружие — ничто во вселенной не способно причинить ему боль. По крайней мере, физическую боль.
Перед публикой он — сама уверенность. Он зачаровывает массы своей белоснежной улыбкой и вселяющими надежду обещаниями. Но средний обыватель и не подозревает, что скрывается за этой маской. Истинный Хоумлендер воплощает эгоцентризм и материализм современной Америки, её животный дух соперничества, бурный индивидуализм и стремление подмять под себя всё и вся. Он полностью отождествляет себя со своей ролью защитника ценностей страны. Власть этой маски над ним настолько велика, что порой грань между актёром и персонажем для него размывается. Он отличается дерзостью и извращённым чувством нормального. Ему важно первым попасть в кадр, первым напомнить всем о своей «преданности» идеалам справедливости. Статус элиты для него подобен наркотику. Он видит себя таким, каким предстаёт перед публикой. Чувствует себя богом среди людей. Но сразу понятно, что наслаждение ему доставляет не истинная близость к своим поклонникам, а лишь динамика его отношений с ними, сложившийся баланс сил. И он пойдёт на всё, чтобы его и дальше считали героем — даже на убийство невинных граждан, если те «слишком много знают».
«Защищать Америку — миссия, порученная мне самим Господом Богом».
— Хоумлендер
Однако «любовь» публики для него больше, чем удовольствие — от того, как сильно его почитают, зависит выживание его эго. Ему необходимо, чтобы им восхищались, чтобы его постоянно хвалили. Он должен, просто обязан быть у всех на виду, на первом месте. Только это и позволяет ему отрицать истинное положение вещей. Супермен для восстановления сил купается в лучах солнца, Хоумлендер — в лести поклонников. Он давно научился в любых ситуациях обращать происходящее себе во благо. Лгать так, чтобы в его словах никто не усомнился. Только самоуверенность и воинственный дух защищают его от осознания того, насколько уязвима и пуста его душа. Стоит людям даже на секунду отвести от него взгляд, как его тут же сваливают презрение к себе и острейший комплекс неполноценности. Тонны мышц и патриотического лоска скрывают одно из самых ранимых и запуганных существ во вселенной.
Как воспитать психопата
Ответственность за создание, тренировку и индоктринацию Хоумлендера несёт один из основателей «Воут интернэшнл» — Доктор Джона Фогельбаум. Именно по его приказу Джону (настоящее имя персонажа) в детстве ввели Сыворотку V, наделившую его сверхспособностями. Следующие несколько лет он провёл в комнате для подопытных, находясь под постоянным наблюдением. О его психосоциальном развитии никто не задумывался: с момента своего появления на свет ему приходилось выживать в монотонной среде, без тактильной коммуникации и стимулирующих игрушек.Фогельбаум выступал для него кем-то вроде отца: учёный присматривал за ним сквозь небольшое окно, награждал его улыбками и одобрительными жестами. Но между ними не было безусловной любви. Его никогда не гладили, а все разговоры наедине с «папой» касались исключительно оценки его способностей.В то время Хоумлендер почти не контролировал свою невероятную силу. Персонал держал его на расстоянии не только физически, но и психологически. Это, в свою очередь, сделало его асоциальным.
«Ребёнок поставляет энергию, а родители управляют ею».
— Доктор Бенджамин Спок, «Ребёнок и уход за ним»
Молодого Хоумлендера фанатично подвергали испытаниям. Всё то время, что он бодрствовал, его заставляли выполнять задания, проходить тесты на выносливость и выходить за пределы своих возможностей.
В какой-то момент он привязался к учёным корпорации. Ведь по-своему они заботились о нём, любили его. Проблема в том, что за их «любовью» скрывались колоссальные требования. Ожидания, которые удовлетворялись от случая к случаю. Они обуславливали все трансакции между ними и будущим супергероем. У него сформировался сценарий: успешное укрощение сверхспособностей встречается одобрением и непродолжительным уединением с тем или иным опекуном, а в случае провала ему грозят дополнительные суровые испытания и шквал критики.
По словам уже взрослого Хоумлендера, в те времена ему было очень одиноко. Он учился контролировать свои невероятные способности с великим ужасом. Для него они были подобны океану, в который его бросали с уверенностью: постарается — не утонет.
Его нынешнее безразличие нельзя считать врождённым. Напротив, в детстве в нём постоянно бушевали эмоции. Его одолевали страх, чувство собственной ущербности и безнадёжность. Но хуже всего то, что ему не объяснили, как справляться с ними. Нет, ему пришлось «самому во всём этом разбираться».
Никто в «Воут интернэшнл» не подумал, что крайняя изоляция, исключение тактильной коммуникации и социального взаимодействия пагубно скажутся на Хоумлендере. Любой уважающий себя психолог знает: без помощи опекунов ребёнку не под силу пройти наиболее важные этапы психологического развития. Недостаток внимания в раннем возрасте чреват долгосрочными последствиями. «Раны», полученные в этот период, долго не заживают. Порой они остаются с человеком на всю жизнь.
Опыты над крысами выявили, что в неполноценных средах рождаются настолько же неполноценные интеллект, любознательность и личность. Для нормального развития грызунам необходимы многочисленные игрушки, туннели и укрытия. Так же и люди: они нуждаются в сложных видах деятельности, в том числе исследовательской. Чем разнообразнее окружающая среда, чем активнее стимуляция, тем чаще создаются нейронные связи. Это способствует мозговой деятельности и формированию здорового разума. А поскольку Хоумлендера всё детство «держали в клетке», его эмоциональный, социальный и интеллектуальный потенциал реализовался лишь частично.
Привязанности — часть человеческой природы. Ребёнок нуждается не только в сенсорной и интеллектуальной стимуляции, но и в социализации. К сожалению, опекунов Хоумлендера больше заботила его власть над собственными способностями, а не эмпатия. День ото дня его пытали: поливали из огнемётов, часами держали под водой, избивали тупыми и острыми предметами, подвергали глубокой заморозке и так далее. Никто не утешал его после опытов, ему не давали обезболивающее, его никогда не обнимали. Лучшее, на что он был способен, — плакать в голубое одеяло лабораторной койки.
Его по сути лишили нормального детства. А ведь именно в этот период у человека формируются ключевые ценности и мировоззрения. Необходимый для этого материал ребёнок получает в первую очередь от своих родителей. Хоумлендеру же приходилось всему учиться самостоятельно. Это привело его к выводу, что он — оружие, средство достижения цели. Что любовь, воспитание и дружба не для него.
В нём изо всех сил поощряли тягу к уничтожению и подавляли сострадание. Он стал отождествлять себя с асоциальными чертами своего характера, научился «работать» (читайте: убивать и разрушать) быстро, массово, без размышлений и угрызений совести.
Тем не менее полностью искоренить последнюю не вышло, и она периодически даёт о себе знать. В конце концов, первое место в научной этике занимает согласие. Всё, чему Хоумлендера подвергли в детстве, произошло без его одобрения, против его воли. С ним обошлись бесчеловечно. В последствии в нём укоренилось мнение, что с окружающими можно, даже нужно обращаться так же.
От чувствительности к нарциссизму
В детстве Хоумлендер восхищался опекавшими его учёными, старался брать с них пример.
«Когда ему было лет пять или шесть, он довольно мило вёл себя, — вспоминает Фогельбаум. — Всегда стремился покрепче прижаться ко мне».
Но все его просьбы остались без ответа. По словам учёного, он отказал мальчику в любви и близости из-за «занятости». Ещё он якобы находился под впечатлением, что Джон «на самом деле ничего этого не хотел». Вот такой эксплуатации он подвергался всю свою юность. За годы одобренных «родным отцом» насильственных экспериментов над его телом у него сформировалось неоднозначное представление о любви.
На психосоциальных тренингах ему приходилось заучивать религиозные («Господь и Спаситель наш Иисус Христос!»), патриотические («Звёзды и полосы!»), спортивные («Обожаю бейсбол!») и другие каноны американского образа жизни. Организаторы данной программы преследовали цель довести его разум до совершенства. Они не понимали: ничто не способно заменить настоящие походы в школу, игры, посещения церкви и обеды в семейном кругу.
Помимо прочего, ему рассказали о Дне благодарения. У мальчика сразу возникли вопросы к своей учительнице. Он поинтересовался, есть ли у него родня. А мама? У всех детей на слайдах она есть, так почему бы ей не быть у него? С некоторой тревогой в голосе его учительница объявила, что готова взять эту роль на себя. В нём сразу же проснулось стремление к комфорту, и он покрепче прижался к ней. К сожалению, из-за его нечеловеческой силы объятие вышло смертельным. Женщина скончалась сразу же. Нежность сменилась величайшим ужасом: Джон бросился к своей койке и разрыдался. Вскоре на место происшествия явилась группа учёных. Они заверили его, что беспокоиться тут не о чем. Вскоре ему назначили новую учительницу. Уж чего-чего, а их в компании хватало с избытком.
Сыворотка V наделила его физической неуязвимостью, но из-за эмоционального абьюза он неспособен правильно распорядиться ею. Жестокое обращение обрекло его на психологическую неполноценность. Ни одна лаборатория в мире не может заменить человеку безопасный дом. Он нуждается в любящих опекунах и настоящей семье, а не в команде экспериментаторов-надсмотрщиков. На одном из этапов подготовки Хоумлендера кто-то из персонала «Воут» предупредил Фогельбаума, что будущий супергерой страдает от «изоляционной депрессии».
Персоналу было плевать на его физические и эмоциональные потребности. С ним не общались, хотя без этого не могут развиться чувства принадлежности и комфорта, а также здоровая самооценка. Он не знал физических контактов, способствующих развитию чувства безопасности. Нормальные опекуны, границы и уроки о последствиях его действий — не единственное, в чём ему отказали. Больше всего на свете он нуждался в безусловной любви. Ему требовались не похвалы за проделанную работу, а люди, готовые принять его таким, какой он есть.
Доктор Фогельбаум — основной, но не единственный ответчик за нарушение его психологического развития. Пока Хоумлендер приближался к рангу лидера «Семёрки» и набирал дурную репутацию в мире супергероев, его активно поощряли. Поощряли за хвастовство и узкое мышление. Он стал образцовым представителем «Воут»: внешне твёрдым, как скала, и чистым, как ангел, а внутри — бездушным отморозком. Годы особой подготовки и объективации «наградили» его патологическим эгоцентризмом.
«Я — величайший супергерой в мире».
— Хоумлендер
Нарциссическое расстройство личности (НРЛ) — недуг, плохо поддающийся терапии. Подверженные ему люди отличаются грандиозностью, низким уровнем эмпатии и бурной реакцией на любую критику в свой адрес.
Первая черта весьма парадоксальна. Люди с НРЛ ведут себя так, будто стоят на вершине мира, будто им «никто не нужен». Они поглощены представлениями о своём величии. На самом же деле их сильно занимает то, как они смотрятся на фоне окружающих. Их колоссальная самооценка — идея собственной значимости — требует, чтобы они оскорбляли, унижали и даже подвергали других людей насилию.
У Хоумлендера это чувство превосходит все его сверхспособности в плане интенсивности и разрушительного потенциала. Для него мнение, что он прекраснее, умнее, талантливее и очаровательнее окружающих — объективная реальность. Он свято верит в своё право всегда получать желаемое. И его роль защитника Америки — всего лишь один из столпов этой иллюзии. Ради лести и восхищённых взглядов он готов даже разыгрывать из себя мученика.
Будучи (сверх)человеком с НРЛ, он редко задумывается о чужих чувствах. Нет, понять, что кто-то страдает, он очень даже способен. Он просто не видит смысла решать чужие проблемы, если не будет ничего с этого иметь. Кроме того, его пугает возможность с кем-либо сблизиться. Ему не хочется, чтобы хоть кто-то узнал его страшную тайну: он никогда в жизни не чувствовал истинного удовлетворения. В глубине души ему тошно от осознания собственного несовершенства. Он работает на износ в первую очередь для того, чтобы скрыть от публики свои недостатки и избежать тем самым разоблачения. Он преувеличивает свои достижения и создаёт таким образом ожидания, которые обязан постоянно удовлетворять или превосходить.
По сюжету его и другого элитного члена «Семёрки» — Королеву Мэйв — отправляют на особое задание. Они должны спасти самолёт и его пассажиров. Поначалу всё идёт нормально: оба супергероя прилетают и разделываются со всеми (?) тремя террористами. Народ ликует, но тут даёт о себе знать четвёртый захватчик, всё это время скрывавшийся в кабине лётчика.
Казалось бы, ничего страшного. Но из-за импульсивности Хоумлендера миссия заканчивается катастрофой. Террорист убивает пилота, за что лидер «Семёрки» испепеляет его лазерами из глаз. К сожалению, он случайно задевает панель управления, и теперь предотвратить падение невозможно.
Недолго думая, он отдаёт приказ покинуть самолёт и позволить всем 123 его пассажирам погибнуть. В ответ Мэйв пытается убедить его спасти хотя бы часть из них. Она приводит к нему маленькую девочку и её мать и умоляет доставить их в безопасное место. Тут его терпение подходит к концу. В таких ситуациях у него одно правило: всё или ничего. Он давит на свою «напарницу», ставит её перед выбором: либо она остаётся и погибает (сама она летать не умеет — её к месту происшествия доставляет он), либо они возвращаются домой вместе. Хоть ей и жалко напуганных пассажиров, она останавливается на втором варианте.
В результате самолёт обрушивается на Атлантический океан и тонет. Кто-то уходит на дно вместе с ним, а кто-то безуспешно пытается доплыть до берега. Словом, никто не остаётся в живых. Никто не доносит на Хоумлендера из-за его импульсивности. Ничто не угрожает его идеальной репутации.
Позднее он выставляет эту катастрофу в «положительном» свете, объявляет её знаком, что супергероев «Воут» следует принять в армию.
«Всё под контролем».
— Хоумлендер
Люди с крайней формой грандиозного нарциссизма весьма ранимы. Их пугает любая критика в свой адрес. Они скрывают и отрицают в себе даже самые незначительные недостатки, чтобы казаться идеальными.
Внешне самоуверенный, Хоумлендер на самом деле глубоко себя презирает. Его тошнит от собственного несовершенства. Он психует каждый раз, когда, глядя в зеркало, замечает, что тот или иной волосок «некрасиво» торчит. Это говорит о второй разновидности нарциссизма: уязвимой. Такие люди отличаются повышенной чувствительностью и поистине интровертным увлечением собой.
Компенсационными механизмами для него служат лживость, вспышки гнева, зависящая от его успехов самооценка — словом, всё то, что в нём активно поощряли в детстве.
Стоит ему почувствовать, что его в чём-то обвиняют, как он придаётся грандиозным фантазиям. Мыслям о собственном успехе, власти, интеллекте, великолепии и социальном статусе. Для людей с нарциссизмом подобные образы неотличимы от реальности.
В его случае они выходят довольно мрачными. Например, когда его освистывают во время протеста, он представляет себе разрушения. Создаёт в своём воображении сценарии, по которым уничтожает эту толпу и всё вокруг неё одной-единственной парой лазерных лучей.
Это приносит ему удовлетворение, способствует притоку дофамина и служить напоминанием, что он сильнее (лучше, выше) их всех.
Уязвимость и депрессия
Вопреки распространённому мифу, люди с крайним нарциссизмом или психопатией не лишены чувств и эмоций. Всё, чего по-настоящему хочет Хоумлендер, — любовь и забота. И хотя в своей погоне за ними он часто подвергает окружающих физическому и психическому насилию, он живёт с последствиями своих поступков. Кроме того, в нём периодически просыпается осознанность. На самом деле он прекрасно понимает, как глубоко знакомые (вроде той же Мэйв) презирают его. В глубине души ему горестно и стыдно за то, кем он стал.
По сюжету он принимает участие в рекламной кампании, проходящей «у него дома». Он вспоминает, где вырос и через что прошёл, но перед камерой ни в чём этом не признаётся. Всё, что слышит публика о его родителях, спальне и днях рождения, — заученные реплики. Тщательно составленный сценарий. «Воут» заставляет его делиться подробностями вымышленной семейной жизни, рассказывать об игрушках и книжках, которых у него никогда не было.
В какой-то момент ему на глаза попадается голубое одеяло. То самое голубое одеяло, к которому он часто жался в детстве. У него в душе поднимается всеобъемлющее горе. Он требует от персонала — от своих «дрессировщиков» — объяснений. Его бесит, что какой-то жалкий кусок ткани так на него действует. В ответ его просят придерживаться сценария. Он ещё некоторое время психует, но потом опять «входит в образ». Причём в этот раз он создаёт у себя в голове недостающие детали своего вымышленного прошлого.Они позволяют ему хоть на какое-то время проникнуться и насладиться идеей детства, проведённого в безопасном доме и полного радости и любви.
Позже ему удаётся уединиться со своим «отцом». Во время этого визита Доктор Фогельбаум сообщает ему о беременности Бекки Бутчер — женщины, которую когда-то изнасиловал Джон. Учёный уже представляет себе, как она умирает при родах и забирает ребёнка с собой в преисподнюю. Хотя он остаётся холодным и отстранённым, произнося эти слова, ему жаль, что всё так обернулось. Он по-своему пытается извиниться перед своим детищем. Он сравнивает процесс создания Хоумлендера со «скрещиванием разных пород собак», заявляет, что любой эксперимент сопряжён с бесчеловечностью. «Тебя надо было растить в семейном кругу», сетует он. В ответ Джон объявляет себя величайшим супергероем корпорации, пытается добиться «отцовского» признания. Но вместе этого получает лишь очередную долю презрения — на сей раз с примесью разочарования.
«Ты — величайший провал в моей жизни».
— Доктор Джона Фогельбаум
Учёный вновь отказывается принять своего «сына». Он отстраняется от него, чем наносит ему тяжелейшую психическую рану. Супергерою приходится подавлять свои эмоции, чтобы не чувствовать себя неудовлетворённым, покинутым, недостойным и напуганным. Перед публикой он — воплощение уверенности, независимости и американского идеала, однако наедине с собой имеет привычку сомневаться в своих силах. Он «борется» с этим путём отрицания неугодных чувств и эмоций, но надолго это его не спасает. Подавление эффективно лишь в краткосрочной перспективе, и после той беседы с «отцом» он не может более полагаться на данный метод. У него уже нет сил противостоять снедающим его стыду и горю. Ему не спастись от осознания того, что он — провал величайших пропорций.
В поисках любви
Статистика показывает: средний человек с нарциссизмом умеет очаровывать окружающих. Как правило, первое впечатление он производит хорошее. Это позволяет заводить дружеские, романтические и сексуальные отношения. К сожалению, такие люди слишком поверхностны, слишком увлечены собой. Их нестабильный характер приводит к трудностям.
Именно такая связь возникает между Хоумлендером и директором супергеройского отдела «Воут» Мэделин Стилуэлл. Она одна из первых замечает в нём — под его идеальной маской надёжного взрослого — впечатлительного ребёнка. Она сближается с ним, пытается «приручить» его ради пользы компании.
С самого детства его преследует чувство собственной незначительности. На глазах Джона сверхлюди вроде Чёрного Нуара удостаивались похвал и громких аплодисментов. Его же не замечал почти никто из персонала. Уже тогда он усвоил правило: всё или ничего.
Стилуэлл время от времени напоминает ему о его «великом будущем», обещает ему очередную «первую полосу» газеты. Как и учёные до неё, она критикует его за признание своих слабостей или сомнения. «Будь мужчиной», звучит её приказ. Но стоит ему войти в образ, как она оказывает ему все необходимые знаки внимания: осыпает его комплиментами и всячески поглаживает.
Ей удаётся сыграть на его главной слабости: жажде близости и комфорта. Её касания удовлетворяют эту базовую потребность. Она даёт ему то, чего он просил долгие-долгие годы. В нём пробуждаются непонятные ему чувства. Непонятные, но всё-таки приятные. Её сладкие речи и поглаживания идеально вписываются в его незамысловатый сценарий: следуй приказам, и тебя вознаградят.
«Не делай „зла“, — уговаривает она. — Поступай „правильно“».
Это заменяет ему родительскую ласку. Между ними возникают знакомые трансактные отношения, в которых всё зависит от его достижений. Он проникается к ней доверием ребёнка к своему опекуну. В его разуме происходит слияние концепций матери и любовницы.
Стилуэлл пробуждает в нём невероятное любопытство. Он начинает шпионить за ней, подглядывать за ней своим рентгеновским зрением. В какой-то момент он замечает, что у неё есть ребёнок и что она сильно о нём заботится. Объятия, воркование, грудное вскармливание — всё это вызывает у Джона сложное чувство фрейдистской ревности. Его глубоко поражают естество и интенсивность отношений между его девушкой и её ребёнком. Ему всё больше и чаще хочется уединения с ней.
Однако она продолжает поливать лестью, поглаживать, контролировать и эксплуатировать его, чем действует ему на нервы. Последней каплей становится новость, что Бекка и её с ним сын живы и что последние восемь лет от него всё скрывали по воле Стилуэлл. Это оборачивается против неё: когда Билли Бутчер берёт её в заложницы, Хоумлендер обрушивает на неё свой лазерный взгляд и сжигает её живьём. Её ребёнка доставляют в безопасное место, но супергерою уже не до него.
«Мне не нужен никто, кроме меня самого».
— Хоумлендер
Он убивает её по первому же побуждению и исключительно зверски. На этой мрачной ноте их токсичные отношения подходят к концу. Постепенно в его поведении не остаётся и следа от её влияния.
Правда, поначалу его преследует глубокое чувство опустошённости. Справиться с ним ему помогает сверхчеловек-оборотень Доппельгангер. Последний идеально имитирует покойную Стилуэлл, от внешности до нежного тона и стимулирующих поглаживаний. Периоды уединения с «клоном» бывшей служат для Джона своего рода терапией: к нему возвращается уверенность в себе, он обретает силы на проработку непонятных ему эмоций. Они проводят много времени в домике посреди леса, вдали от народных масс и персонала «Воут». Супергерой находит в их совместном «спектакле» успокоение.
Но и эта связь в итоге прекращается. Очередная сессия проходит совсем не так, как он того хотел бы. Он испытывает разочарование, что не сулит его «партнёру» ничего хорошего. Повинуясь интуиции, Доппельгангер превращается в копию Джона в чёрном нижнем белье и туфлях на каблуках его покойной девушки. Он пытается заняться с ним сексом, но тот медленно пережимает ему горло. Глядя самому себе в глаза, Хоумлендер уверенно произносит, «Не нужна мне ничья любовь». Сломав своему «отражению» шею, он добавляет, «Без тебя обойдусь».
Подобная реакция говорит об импульсивности и эмоциональной дисрегуляции. Всякий раз, когда им овладевают страхи и опасения, он даёт им волю, срывается. Он скорее убьёт, чем позволит кому-либо узреть снедающую его душу пустоту. Кроме того, его жертвой здесь становится никто иной, как его идеальный двойник. Расправа над ним выступает физическим воплощением неудовлетворённого чувства принадлежности и глубокого презрения Джона к самому себе. Его псевдо-самоубийство позволяет ему представить себе мир после смерти. Полную свободу от боли и страданий.
Пожалуй, никто не понимает Хоумлендера так хорошо, как Королева Мэйв, почти не уступающая ему в плане сверхспособностей и популярности. Она выступает этакой Чудо-Женщиной к его Супермену. Пару раз они даже ходят (для прессы) на свидания. Время от времени она замечает, как сильно он нуждается в безусловной любви.
Его отличают чувство незащищённости и необузданный нрав, характерные для мужчин с пограничным расстройством личности (ПРЛ). Симптомами последнего как раз выступают резкие перепады настроения, импульсивность и нестабильная самооценка. В его душе, подобно урагану, бушуют депрессия, опасения и раздражительность. И он прилагает все усилия, чтобы ни одна живая душа не узнала, как сильно он на самом деле стыдится и презирает себя.
Как и большинство людей с ПРЛ, в случае переизбытка чувств и эмоций он выплёскивает их на окружающих. Подвергает их газлайтингу и насилию, обвиняет во всех своих проблемах. Стоит Мэйв сблизиться с кем-то другим, как он тут же грубо встаёт между ними. Он не допустит, чтобы его заменили, умалили или бросили. Он продолжает домогаться её и контролировать её поведение даже после официального расставания с ней. А во время одного популярного ток-шоу он выдаёт публике тайну о её предпочтениях. Он открыто объявляет её лесбиянкой, а себя — гетеросексуальным сторонником (ally) людей с нетрадиционной ориентацией. Внимание публики к его персоне возрастает, однако Мэйв и её девушке Елене приходится несладко.
Штормовое предупреждение
Люди с ПРЛ буквально живут бурными связями. Они сознательно или бессознательно заводят исключительно нестабильные и противоречивые романы, выбирают партнёров, с которыми у них будут трудности. Так же и Джон: никто не научил его истинной любви и доверию. Он не знает, какими должны быть нормальные отношения. Его представления неполноценны и противоречивы. Именно из-за них он сближается с новой «героиней» сериала.
«Люди обожают мои речи! Проникаются каждым высказыванием! Всё, что их смущает, — слово „нацистка“. И только».
— Штормфронт
Штормфронт (или Гроза) впервые появляется в эпизоде «Большое путешествие» (The Big Ride). По сюжету её принимают в «Семёрку» вскоре после гибели Прозрачного. В плане способностей она не сильно отличается от Хоумлендера: те же огромная физическая сила, выносливость, левитация и «элементальная магия» (у него — лазеры, у неё — управление плазмой).
Команду поражают её бунтарский дух, социальные навыки и понимание принципов соцсетей. Всё это позволяет ей за считанные минуты собрать вокруг себя целый фан-клуб. Она завоёвывает признание публики аутентичностью, прямотой и заявленным стремлением «возродить» американскую культуру. Из-за её смелых высказываний об устоявшейся власти — в том числе о «Воут» — в ней видят представительницу новой волны супергероев. Коллектива, выступающего против жадности и корпоративного эгоизма и работающего «на благо народа». На самом же деле популярность нужна ей для пропаганды превосходства белой расы. Всё её эмоциональные высказывания и паникёрство служат одной цели: разжиганию ксенофобии.
Именно с ней ищет близости пострадавший в отношениях с Доппельгангером Джон. Поначалу её умение завладеть чужим вниманием и популярность у либертарианцев настораживают его, но со временем он понимает, почему публика в восторге от неё. Позднее Хоумлендер следует её совету и значительно улучшает себе репутацию поддельными мемами: заведомо ложными, но быстро «продающимися» историями.
У них, двух безжалостных властолюбцев, завязывается довольно бурный роман. Как и полагается, всё идёт под откос уже во время их «медового месяца». Джон покупает букет роз и собирается лично вручить его своей новой девушке. Но тут она объявляет, что у неё важные дела, но что они не займут больше 20 минут. Она улетает, а он остаётся ждать в небольшом трейлере недалеко от съёмочной площадки фильма о нём. И вот он ждёт, ждёт, а она всё не возвращается. Он злится.
У него складывается впечатление, что она трудится ради чего-угодно, но только не ради него. Нет, её заботит нечто другое. А о нём она даже не думает. И действительно, пока он размышляет о ней, она занимается приготовлениями к созданию усиленной Сывороткой V армии арийцев.
К злости присоединяются чувства собственной незначительности и одиночества. В какой-то момент осознание, что он не занимает первое место в её жизни, переносит его в детство. Он снова никому не нужен. Боль от острого недостатка внимания затуманивает ему разум. Страх, что его вскоре бросят, опять берёт над ним верх. Будучи личностью крайне импульсивной, он даёт волю эмоциям в самой жёсткой форме, на какую способен. Средний человек бы на его месте просто выбросил цветы. Но для Хоумлендера это не выход. Он спускает пар, дотла сжигая свой трейлер.
Люди с ПРЛ и/или НРЛ имеют тенденцию затягивать окружающих в бурные, но крайне противоречивые отношения. Как правило, такой человек настаивает на роли доминирующего партнёра. Ещё он склонен идеализировать — правда, не столько свою «половинку», сколько его связь с ней. Ему достаточно почувствовать, будто они отдаляются, чтобы началась паника. И он готов на всё, чтобы не допустить расставания.
Роман с Штормфронт кажется Джону даром божьим. Он искренне убеждён, что достоин такой женщины, как она. Поэтому в трудных ситуациях (а оказывается он в них достаточно часто) всё, на что он способен, — рвать и метать.
Когда она наконец возвращается, он жестоко изобличает её во лжи. После небольшой перепалки она раскрывает ему свою личность. При рождении ей назначили имя Клара Райзингер, но в 1930-х её стали называть Либерти. Она — вдова основателя «Воут» Фредерика Воута и одна из первых, на ком он испытал Сыворотку V. В своё время помогла становлению нацизма в Германии, и теперь её цель — продолжить дело, в которое верил её муж.
Здесь она просит Джона о помощи, чем исцеляет его израненное эго. «Нам объявили культурную войну», объясняет она, оправдывая этим свою идеологию. Её следующие слова встречают ещё большее одобрение, поскольку отвечают его стремлению к власти и превосходству. Она назначает его лидером своей будущей армии, вершителем величайших исторических перемен. «Ты возглавишь нас, — объявляет она, наслаждаясь великолепием „своего“ голубоглазого блондина. — Ты — именно тот, о ком мы так долго мечтали».
Штормфронт и Хоумлендер подобны фитилю и горящей спичке: они разжигают друг в друге невероятную страсть. И хотя ради своих целей она позволяет ему чувствовать себя главным, титул доминантного партнёра принадлежит именно ей. За десятилетия (она родилась в 1919 году, он — в 1981) активной жизни у неё развилось более стабильное самосознание. Она — убеждённая расистка. Она не нуждается в напоминаниях о своём «величии»: чувство превосходства никогда не покидает её.
Однако для Джона её идеология и отношения между ними — всего лишь способ заполнить пустоту в его душе.
Грехи отца
По сюжету Хоумлендер выясняет, что его сын жив и находится в компании Бекки Бутчер в принадлежащем «Воут» рабочем посёлке. Его переполняет радость. Даже не удосужившись обо всём договориться, он наносит им визит, чем приводит мать его ребёнка в ужас. Это быстро становится привычкой: он является, вносит нотку хаоса в жизнь восьмилетнего мальчика и улетает. Он действует без предупреждений и без расписания. По собственной прихоти.
Он видит, каким застенчивым и молчаливым растёт Райан. Видит и негодует. Его смущает, что за ним ухаживают не как за сверхчеловеком. Он кажется Джону слишком мягкотелым, неспособным продержаться и секунды в реальном мире.
Он пытается исправить это, присутствуя во время ужина, домашней работы и игр. Ему важно подать хороший пример, стать образцовым отцом, помочь сыну возмужать. К Бекке же его отношение довольно пренебрежительно: он запугивает и вообще держит её на расстоянии. Он прекрасно понимает, как на неё действуют его внезапные визиты. Он наносит их целенаправленно.
В то же время его критика условий содержания Райана вполне оправдана. Он понимает: его сын живёт в жалкой пародии на дом. Для «Воут» он — всего лишь часть нового опыта. Эксперимента с изоляцией от внешнего мира.
Вооружившись знаниями, полученными в период индоктринации (Господь Бог, футбол, американский образ жизни и т. д.), Джон присоединяется к Бекке, начинает осваивать роль родителя. Однако трудно сказать, что интересует его больше: само построение доверительных отношений или залечивание ран, истязающих его с самого детства.
Тут он допускает грубую ошибку. Уверенный, что его сын готов к суровым испытаниям, он толкает его с крыши. Ребёнок пытается противиться ему, но это не помогает. Он с грохотом падает лицом в грязь. И хотя благодаря генам Хоумлендера он остаётся цел и невредим, у его матери случается шок. Инцидент и его мир переворачивает с ног на голову. В нём рождается суеверный страх перед отцом.
Позднее Джон извиняется за случившееся. Он по-прежнему стремится к тому, чего у него не было в детстве. К безусловной любви. Отношениям, не зависящим от достижений. Он пытается дать Райану всё, чего лишили его самого. Уверенность, что он способен удовлетворить потребности сына, разжигает в нём незнакомое чувство.
К великому неудовольствию Бекки, Хоумлендер и Штормфронт берут мальчика в ресторан супергеройской сети «Планета Воут» (Planet Vought). За считанные минуты их окружает целая толпа фанатов, жаждущих селфи и автографов. И хотя для лидера «Семёрки» подобные встречи в порядке вещей, он видит, что его сыну возникшая ситуация не по душе. Он чувствует боль и отстранённость в его поведении.
Прекрасно понимая, что к чему, Джон осторожно уводит его в тихое место. Подальше от воплей публики. Здесь он пытается заверить его, что всё будет хорошо. В его голосе слышится истинная забота о безопасности мальчика. В нём просыпается естественное желание воспитывать, дающее о себе знать лишь в отношениях, не зависящих от достижений. Обычная для него жажда лести, наград и внимания хоть и временно, но отходит на второй план.
Подобно ребёнку в незнакомой ситуации, он внимательно изучает эту форму близости. Для него отцовство — отличная возможность почувствовать безусловную любовь. И поначалу он справляется с ролью заботливого родителя: в трудной ситуации даёт советы и подбадривает, предупреждает об опасностях, учит здоровым границам и т. д.. В нём растёт уверенность в своих способностях. Детство, которого его лишили учёные-экспериментаторы, не кажется ему чем-то недостижимым.
Но вот вопрос: на что готов Джон в своей погоне за стабильной психикой, и что его усилия означают для Райана?
Излечим или безнадёжен?
По сюжету Штормфронт пытается внушить Райану, что тот должен быть «готов к всеобщему презрению». Его отец не согласен с ней и ясно даёт это понять. Но она не унимается: по её словам, мальчика ждёт расовая дискриминация или даже «геноцид белых». Джон видит в высказываниях любимой индоктринацию, которая ему отнюдь не по душе. Он изо всех сил пытается сменить тему разговора, чем вызывает её возмущение. Ранее неразлучные, они отдаляются друг от друга.
Позднее она пытается задушить Бекку. Страх потерять родную мать пробуждает способности Райана, и он обстреливает обидчицу лазерами из глаз. К сожалению, ему недостаёт самоконтроля и точности. Конфликт прекращается, но обе женщины сильно изувечены. Штормфронт обгорела и потеряла аж три конечности, но ещё дышит. Бекка же довольно быстро умирает от кровопотери.
Именно такими их находит Хоумлендер. Осознав, что произошло, он пытается забрать своего сына. Последний отвечает резким отказом. Их отношения уже вряд ли улучшатся. В результате столкновения в нём родились страх и недоверие ко всем сверхлюдям. Особенно к его отцу.
«Не имеет значения, кто нас создал и как мы здесь оказались. Мы — семья».
— Хоумлендер
Среднему Человеку с обоими (грандиозным и уязвимым) типами нарциссизма не под силу решить свои проблемы без посторонней помощи. Его воззрения парадоксальны: он убеждён как в своём превосходстве над окружающими, так и в том, что без них он — пустое место.
Если не вмешаться, Хоумлендер будет и дальше бороться за одобрение и «любовь» публики. Идти на всё более отчаянные и зверские меры. Таким, как он, крайне тяжело признать свои слабости и полностью осознать, какое влияние они оказывают на других. Им легче пустить всё на самотёк. Они срываются и загораются при малейшей провокации, подавляя тем самым снедающий их стыд. И хотя в краткосрочной перспективе в этом есть смысл, данная тактика говорит о крайней недальновидности. Однажды из-за его необузданного нрава все окончательно отвернутся от него. Его могут даже снять с поста лидера «Семёрки».
Всякий раз, когда его отношения с другими распадаются, он вспоминает, кто «любит» его по-настоящему. При любой неудаче он возвращается в тёплые объятия своих фанатов. Его лицо вновь украшают мужественный (пусть и несколько отрешённый) взгляд и широкая улыбка. Рукоплескания и восторженные крики толпы вливаются в него подобно любимой симфонии, согревают его холодную душу и придают ему сил не хуже самой концентрированной дозы Сыворотки V.
Ещё раз: первое место в научной этике занимает согласие. Всё, чему Хоумлендера подвергли в детстве и по сюжету обоих сезонов, произошло без его одобрения, против его воли. С ним обошлись бесчеловечно. За годы пыток у него сложилось впечатление, что он себе не хозяин. Что он, обладатель самого мощного в мире арсенала сверхспособностей, — не более, чем собственность «Воут». Его жизнь представляет из себя ад, разобраться в котором способен не каждый. Простой обыватель вряд ли поймёт его страдания.
Без вмешательства Джон обречён бессознательно воссоздавать эксперименты, которые пережил в детстве. Образ комнаты, где его содержали, и того самого голубого одеяла, скорее всего, не покинет его до самой смерти.
Никто не застрахован от критики: бразильский студент о прогрессе
Никто не застрахован от критики
«Да, компании-производители кнутов для наездников и рабочие-профессионалы в этой сфере пострадали, когда появились автомобили. На что я отвечаю: „Нет причин для паники. А если и есть, то незначительные“».«Есть способ соблюсти критерий Калдора-Хикса. Способ, при котором общество пойдёт по лучшему, более либеральному пути, при котором изменится его (общества) суть. Как утверждают экономисты Джон Харсаньи, Джеймс Бьюкенен и Гордон Таллок — а также интересовавшийся экономикой философ Джон Ролз — главный вопрос в том, в каком обществе вы предпочли бы родиться, не зная, какое место вы в нём займёте. Можете выбрать мир гарантированных рабочих мест, где бюрократы решают, кто получит доступ к немногочисленным субсидиям; журналисты уделяют всё своё внимание „неудачникам“, а не „победителям“; а в экономике, как в Южной Африке, царят застой и молодёжная безработица. Или можете выбрать мир гибких законов, где отдельный рабочий вправе сам решать свою судьбу, журналисты хотя бы немного разбираются в экономике, а экономический прогресс идёт во благо самых бедных из нас».
—Выдержки из эссе, которое прочитал RandomNumbers5902672
Просто класс. Как бы я ни уворачивался, мне всё равно попадается подобный бред. 12 лет. Я изучаю экономику уже 12 лет, но по-прежнему обязан иметь дело вот с этим. Знаете, каково это, вложить в образование годы своей жизни, а потом выяснить, что большинство пройденного тобой материала — мусор?
Именно так я себя сейчас и чувствую. Мне нравилась экономистка, написавшая это. Нравилась за свои эссе о риториках. Да, в последнее время она чересчур увлеклась неолиберализмом (она также называет себя постмодернисткой, прогрессивно мыслящей, христианкой и много кем ещё), но данная работа откровенно шокировала меня.
Всё эссе она жалуется, что авторы левого толка уделяют внимание исключительно ущемлённым и «жертвам» экономического прогресса, а потому им нет дела до преуспевающих. Вот уж кого раздражает, что не победители пишут историю. Как историк идей, я понимаю ошибочность фразы. Историю пишут люди. Тем не менее такого я никак не ожидал.
Её аргумент нуждается в подтексте с выводом, что у людей нет права жаловаться, ведь с 19-го века уровень жизни вырос на целых 3000%. Очень похоже на сценарии, где отец избивает своих жену и детей, а потом ещё и кричит им, чтобы не переживали за своё будущее. Да, тебя уволили, поскольку робот лучше выполняет твою работу, но это нормально, ведь в долгосрочной перспективе ты станешь богаче.
Почему бы такому человеку не выйти на улицу и не сказать первому попавшемуся бездомному, что тот «богаче вавилонского царя»? Чем это закончится? С экономической точки зрения он окажется прав, однако ему следует посмотреть в глаза бездомных, произнося это.
На прошлой неделе, сидя в кресле самолёта, я пытался смотреть документальный фильм канала National Geographic о возможной жизни на Земле через миллион лет. Не осилил из-за его посыла, что надо принять всё, как есть. Мы должны верить: любой технический и экономический прогресс во благо, трансгуманизм — это хорошо, и выступать против них — значит препятствовать лучшему будущему. Разве нас не учат относиться ко всему скептически? Почему же нельзя сомневаться и здесь?
Однако таков недуг либерализма и либертарианства в целом. Я был преданным австрийской школе либертарианцем, пока не прочитал «Великую трансформацию» Карла Поланьи. Он совершенно прав насчёт либералов. На деле им непонятна концепция свободы, а потому они, как правило, должны выступать против неё, чтобы выжить и сохранить общество («[Доктрина] laissez-faire была спланирована, планирование — нет»). Дальнейшее изучение теории предпринимательства помогло мне усвоить, как мало либертарианцев заботят «неудачники».
Теория предпринимательства Кирцнера хороша, но лишь для предпринимателей. К наёмным работникам относятся как к входным данным, к значению величины L (от «labor», то есть «труд») в производственной функции. От них требуется лишь молча получать деньги. У них нет права жаловаться — они должны сделать дело и жить дальше. Экономической свободе здесь угрожает не какой-нибудь радужноволосый выпускник либерального колледжа, а рабочий, знающий суть дела. Человек, работающий на того или иного предпринимателя, знакомый с существующим неравенством сил и чётко осознающий: не будь у него «предохранительной сетки», завоёванной в многолетних юридических битвах, он бы жил в страхе перед растущими счетами. Понятно, почему либертарианцы так стремятся заменить рабочих роботами — последние не могут жаловаться или требовать себе права.
Забавно, но подобную точку зрения поддерживал сам Адам Смит. Он тоже говорил, что «жертвы» экономического прогресса должны довольствоваться своей долей. Знаете, кто первым заметил, насколько это ужасно? Эдмунд чёртов Берк! Да, именно сноб-родоначальник консерватизма предупредил Адама Смита о разрушительной силе прогресса и его способности отдалять людей друг от друга. И Смит к нему не прислушался.
Я — христианин, однако подростком не мог понять первые три стиха 13-ой главы Первого послания Павла к Коринфянам.
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы».
Тогда я не понял, как можно создавать прекрасное и при этом не испытывать ни любви, ни надежды. В колледже до меня дошло: человек способен подарить народу что-то великое — даже священное — без каких либо ощущений. В экономике такое сплошь и рядом: люди активно обсуждают, что нужно бедным, хотя ни разу в жизни с ними не сталкивались. Ещё они разрабатывают планы развития для стран, о ситуации в которых даже не слышали (в своё время ходил слух, что в 80-х у Всемирного банка был «шаблон» для таких планов и что вам нужно было лишь вставить туда название страны). До меня дошёл смысл тех трёх стихов, и именно поэтому я вижу в этом эссе очередной пример такого подхода.
Иногда я чувствую себя пророком Ионой в последней главе его книги. Иногда мне хочется, чтобы Господь взял и уничтожил этот никчемный мир, хотя я и понимаю, что ошибаюсь. Знаю, написавшая данное эссе экономистка считает себя христианкой, и я не вправе судить её, поскольку не знаком с её душой. Тем не менее я хочу спросить её, что она понимает под христианством.
Я не считаю, что прогресс нельзя подвергать критике. Честно говоря, предприниматели вроде Илона Маска хотят, чтобы мы отказались от критического мышления и просто приняли их дары. Наше ненасытное желание бездумно потреблять, передача наших обязанностей в чужие руки — вот что вызвало глобальный экологический кризис. Мы живём в обществе «игрушек» — вещей, которые облегчают нам жизнь. Но какой ценой? В то же время некоторые из них — авиакомпании, связывающие различные страны, или интернет, где я познакомился с классными людьми — по-своему прекрасны. Конечно, не стоит постоянно думать об этом, а то так и до депрессии недалеко.
Во время одного интервью социолог Бруно Латур сказал следующее: «Но европейцы, уроженцы Запада, до сих пор жили в прямом смысле слова в утопии. Мы думали, она будет развиваться вечно. Но наша мечта о бесконечной модернизации планеты не сбылась. У неё не было реальных оснований». Нас всех ждёт большое разочарование. Тем не менее люди вроде этой экономистки до сих пор верят в мир бесконечных возможностей, где правит человеческая изобретательность, а «жертвы» прогресса сами виноваты в том, что с ними стало.
Не хочу показаться луддитом, но, раз никто другой не хочет, им буду я. С другой стороны, меня пугает одно — что во время конца света, «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Евангелие от Матфея, глава 24-я, стих 12-й). Приверженцы Ранней апостольской церкви свято верили в близость конца света, и сегодня они могут оказаться правы. В конце концов, сегодня на Земле живёт более семи миллиардов людей, и эта цифра огорчает меня. Неужели моя собственная любовь уже охладела?
Bullet For My Valentine - Одна (Alone)
Есть!
Больше не стану нападки терпеть!
Общаясь с тобой, я хочу умереть!
Твоё безразличие бьёт по мозгам!
Рискни самым ценным,
Но знай, что я не сдам (сдам)
Мой звёздный час пришёл!
Я возьму своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья!
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Страданьям твоим пусть не будет конца!
Пусть гордость твоя станет паром свинца!
Каждый твой промах войдёт тебе в гроб,
Тело сгниёт, и да примет его
Земля!
Твой горький час пришёл!
Ты пожнёшь своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья!
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Ну!
(Гитарное соло)
Твой горький час пришёл!
Ты пожнёшь своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
И гнить тебе одной!
Твой горький час пришёл... (Твой горький час пришёл...)
Твой горький час пришёл...
Больше не стану нападки терпеть!
Общаясь с тобой, я хочу умереть!
Твоё безразличие бьёт по мозгам!
Рискни самым ценным,
Но знай, что я не сдам (сдам)
Мой звёздный час пришёл!
Я возьму своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья!
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Страданьям твоим пусть не будет конца!
Пусть гордость твоя станет паром свинца!
Каждый твой промах войдёт тебе в гроб,
Тело сгниёт, и да примет его
Земля!
Твой горький час пришёл!
Ты пожнёшь своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья!
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Оооо-о-о-о!
Ну!
(Гитарное соло)
Твой горький час пришёл!
Ты пожнёшь своё!
Ведь зло всегда вернётся, да, вернётся злом!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Твой мир (мир!) — извращенье!
Не жди (жди!) отпущенья! (отпущенья...)
Нету сердца за стеной,
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
Так что гнить тебе одной!
Оооо-о-о-о!
И гнить тебе одной!
Твой горький час пришёл... (Твой горький час пришёл...)
Твой горький час пришёл...
Flood - Шлюпка (Rowboat)
Отличие моего перевода от перевода SKINNY в том, что мой — эквиритмичный, то есть этот текст реально можно петь.
Мысли о любви
Словно дым из труб
Вдохну твои духи,
И я труп...
Мотыльков полон рот...
Мотыльков полон рот...
Мотыльков полон рот...
Так душно...
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Сдался в рабство
Ради удовольствий.
З-з-з-з-заикаться стал...
Я в твоей власти...
Клещи твоих губ...
Клещи твоих губ...
Клещи твоих губ...
Ты так прекрасна!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Инструменты)
(Вопль)
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
Словно дым из труб
Вдохну твои духи,
И я труп...
Мотыльков полон рот...
Мотыльков полон рот...
Мотыльков полон рот...
Так душно...
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Вали с моей шлюпки!
Сдался в рабство
Ради удовольствий.
З-з-з-з-заикаться стал...
Я в твоей власти...
Клещи твоих губ...
Клещи твоих губ...
Клещи твоих губ...
Ты так прекрасна!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Инструменты)
(Вопль)
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
(Ааа!) Вали с моей шлюпки!
Да здравствует Маркс: миллениал о бесполезности насильственного труда
Да здравствует Маркс
Что такое работа? Чем нам на самом деле стоит заниматься? Кто должен трудиться, а кто — нет? Стоит ли считать анархистов бездельниками?Я задаюсь этими вопросами с того самого момента, как меня лишили доступа к «Американской программе льготной покупки продуктов» (SNAP) за нарушение тридцатичасовой трудовой недели. Именно столько мне приходится работать за гроши, которые правительство кое-как согласилось выплачивать.
Естественно, стоит мне куда-либо устроиться, оно будет давать ещё меньше. И это при том, что зарплата в большинстве американских компаний ниже прожиточного минимума. Где бы я ни решил работать, мне придётся молить правительство о дополнительном доходе, и даже тогда я не смогу переселиться подальше от своих родителей. Многие под опекой Бэби-Бумеров и представителей поколения X знают, как тяжело жить с ними. Даже те из них, кто не требует платы за проживание, утомляют нас эмоционально.
Часть первая: Мой опыт
Причин, по которым мне так сложно найти работу, достаточно. Моё образование чуть выше среднего, автомобиля у меня нет, и живу я в местности, очень отдалённо напоминающей пригород. А ещё у меня проблемы с нервами. За прошедшие тридцать лет своей жизни я работал в трёх местах, и везде мне пришлось не сладко.Первая работа
Сначала я продавал мороженое посетителям парка развлечений в Вирджинии. Жара и влажность вынуждали меня время от времени «красть» товар.
Вторая работа
Потом я устроился в заведение общепита, и в этот раз работал в коллективе.
Меня активно домогались, критиковали за мою ориентацию (девушка, которая помогла мне устроиться, проговорилась о моей бисексуальности до того, как уволилась) и девственность, а также интересовались, не отращиваю ли я волосы потому, что хочу стать девушкой (всё так, но им бы я этого точно на сказал). Расскажи я обо всём менеджеру — человеку, который однажды угостил курицей всех, кроме меня — он бы точно меня уволил. Я боялся выходных как огня и отказывался брать больничный из страха потерять работу.
Это было ужасно. Из-за невроза я не справлялся со своими обязанностями, и через пару месяцев медленной работы, ошибок и некомпетентности от моих трёх-четырёх дней в неделю остались лишь десять часов. Такой перемены я не выдержал, и после жаркого спора с начальством я уволился. Меня уже давно не покидало ощущение, что именно к этому всё и шло. Время, которое я провёл с этими людьми, ухудшило мой невроз. Мне часто снились кошмары, в которых я делаю сэндвичи, а окружающие делают вид, что меня не существует.
В таких условиях я проработал примерно восемь месяцев.
Третья работа
Третья попытка заработать стала лучшей в моей жизни. Я трудился на дому, решал проблемы с чужими компьютерами через интернет. Чаще всего клиенты жаловались на низкую производительность из-за накопившегося мусора, шпионских программ и лишних панелей инструментов. Жёсткого расписания у меня не было, но я мог уложиться в определённые сроки за дополнительную плату. Иногда SUPERAntiSpyware и CCleaner не справлялись, и мне приходилось гуглить решение проблемы или разбираться с ней самостоятельно. Как на неё ни посмотри, отличная работа: 25 долларов за сканирование компьютера, удаление ненужных программ или установку необходимых звучит неплохо.
Вот только получалось у меня не очень. Да, работа была отличная, однако перед каждым заданием мне приходилось час себя успокаивать. Я многого боялся. Что если я на время отлучусь в ванную или туалет, кто-то позвонит мне, я не отвечу, и меня накажут? Что если я напортачу, и мне придётся платить за восстановление чужого компьютера? Что если я случайно открою чью-то порнографию?
(С последним у меня серьёзные проблемы. Да, у меня самого есть «странные увлечения», которые в большинстве своём текстовые, но это не важно. Паранойя и рациональное мышление, как мы все знаем, не сочетаются, и мне совсем не хочется узнавать о чужих извращённых вкусах. Даже любимые Тедом Крузом видео-подглядывания за мачехой доводят меня до паники, а о детской порнографии, снафф-фильмах или каком-нибудь плагиате на «Пятьдесят оттенков серого» я молчу).
Мне нравилась эта работа. Человек, рассказавший мне о ней, так хорошо справлялся, что иногда получал целых 300 долларов в час. К сожалению, из-за моих страхов меня хватило лишь на несколько часов в месяц. А однажды возможности этим заниматься не стало. Срок действия контракта с Geek Squad — единственным, насколько я помню, клиентом нашей компании — закончился, и там решили разбираться с техническими проблемами без чужой помощи. Вот так, без какого-либо намёка, «уволили» не только меня, но и всю нашу группу фрилансеров.
Что же получается?
Такова суть работы, и впечатления, которые сложились у моих друзей из-за неё, не сильно отличаются от моих собственных. Не все из них страдают от невроза, а те, у кого он есть, справляются за счёт силы воли или принятия лекарств. И каждый из них вынужден подавлять свои приступы паники достаточно долго, чтобы его приняли в «Тим Хортонс», на заправочную станцию или в ресторан «Сабвэй». А некоторым только и остаётся, что всю жизнь сидеть в офисе и набирать цифры.
Словом, работа вредит человеку, мешает ему раскрыться и — а это самое главное — отдаляет людей друг от друга.
Естественно, всё, что я сейчас описал, — впечатления. Но что конкретно считается работой?
Часть вторая: Что такое работа
Словом «работа» называют множество разных вещей, что часто приводит к недопониманиям во время дискуссий о её вреде. Я думал, что в твиттере перестанут поднимать данную тему к тому времени, как я опубликую своё эссе, однако споры продолжаются до сих пор. Я часто замечаю критику в адрес Боба Блэка. Люди заявляют, что его интерпретация понятия слишком вольная, однако в своём эссе «Упразднение работы» (The Abolition of Work) он доказывает обратное.Здесь я вкладываю в слово «работа» тот же смысл, что и Боб. Работать означает трудиться по принуждению, когда обстоятельства не оставляют другого выбора. Это необходимо, чтобы в очередной раз выплатить аренду или не умереть с голоду. А иногда «бездельникам» просто угрожают тюрьмой.
Ни один уважающий себя социалист не должен принуждать людей трудиться. Работа отдаляет людей друг от друга даже за пределами капиталистической системы ценностей. Если у людей нет права решать, сколько им трудиться, это обесчеловечивает их, обедняет их души. Многие хотят быть продуктивными, но «работать» не желает никто.
Если всё так, откуда взялись так называемые «социалисты», для которых психологическое «отупление» от тяжёлой и скучной работы — не проблема? Почему «Партия за социализм и освобождение» и многие теоретики твиттера считают откровенно фашистскую концепцию полной занятости благом и презирают идею «тридцати часов в неделю»?
Никто не сомневается: стабильная работа по тридцать и более часов в неделю — это всё, что нужно для счастья тысяч, если не миллионов людей. На деле это так лишь потому, что нашим миром правит капитализм. Без насильственного труда не обойтись даже в автоматизированном мире, поскольку продавцы продуктов питания, воды и жилья, а также медиамагнаты не желают расставаться с доходами, которые им приносят патенты и авторские права. В социалистическом обществе понятие частной собственности необходимо упразднить.
Без этого властям по-прежнему придётся заставлять людей «работать», тем самым поддерживая репрессивную систему, которую коммунисты надеются искоренить.
Часть третья: Коммунизм модели Рейгана
Многие критические замечания неостахановцев в адрес антирабочего движения, скорее всего, знакомы каждому социалисту. По их словам, если не заставлять людей трудиться, они не будут приносить пользу обществу, а это неизбежно приведёт к его гибели. По их словам, отсутствие работы плодит паразитов, пользующихся социальными услугами и ничего не дающих взамен. Согласно критикам, общество, в котором никого не заставляют трудиться, однажды просто не сможет предоставлять эти самые услуги.Всё это — не более чем пропаганда, попытка убедить народ, что коммунизм невозможен и что нам необходимы сильное государство и куча людей с пушками. По словам неолибералов, только они приведут нас в будущее, в котором наши потомки, скорее всего, не будут иметь с ними дело. Однако велика вероятность, что им придётся совершить ещё одну революцию, дабы раз и навсегда покончить с идеей государства и вооружёнными отрядами. Последние явно не захотят расставаться ни со своими пушками, ни с властью, которую имеют благодаря им.
Более того, если в нашем обществе насильственный труд так важен, как быть с умственно отсталыми и людьми с физическими отклонениями? Многие коммунисты, высказывающиеся в пользу тридцатичасовой рабочей недели, называют себя противниками эйблизма. Однако даже то, что инвалиды есть и среди них, не мешает им называть таких людей паразитами.
Итак, как же общество, в котором всех заставляют трудиться, относится к инвалидам? Если бы получить статус инвалида было легко, каждый мог бы избавить себя от лишнего труда, что решило бы кучу проблем. Однако в реальности добиться этого сложно. Как же быть? Даже в нашем капиталистическом обществе некоторые так или иначе отлынивают от работы. Возможно ли положить этому конец? Будем ли мы проверять социализм на прочность так же, как либералы намереваются тестировать правительственные социальные программы? Лишусь ли я поддержки со стороны «Коммунистического государства благосостояния» (Communist Welfare), как уже лишился доступу к «Американской программе льготной покупки продуктов», поскольку не отработал свою тридцатичасовую неделю?
Инвалиды часто критикуют действующие способы проверки людей на нуждаемость. Кроме того, их возмущает тот факт, что активно выполняющих свои обязанности и приносящих пользу обществу лишают бонусов. Эксперименты с цифрами тут не помогут — надо менять всю систему.
Но даже если инвалидов перестанут заставлять работать, социальная структура, возникшая благодаря культу насильственного труда, лишь поспособствует процветанию эйблизма. Мы не решим эту проблему, если продолжим судить людей по их производительности. Те, кого заставляют трудиться, будут и дальше смотреть на «лентяев», больных и инвалидов свысока. Если работу считают добродетелью, то её отсутствие рассматривают как зло. Совсем по-другому обстоят дела в обществе, где люди трудятся добровольно, а инвалиды не считаются паразитами, пожинающими плоды чужих усилий.
Страх перед департаментами социального обеспечения — признак глубоко капиталистического склада ума. С таким взглядом на вещи невозможно изменить отношение народа к средствам производства и тем самым помочь становлению коммунизма. Сменить лидеров мало — необходимо переделать весь мир.
Стоит заметить, что похожие жалобы высказываются и в адрес тех, кто выполняет другую «непродуктивную» работу. Сегодня общество ценит лишь тех, кто приносит ему хоть какую-то пользу — человеку вполне достаточно много зарабатывать (как показывает опыт, люди, которые только этим и занимаются, считаются самыми важными). В то же время оно резко критикует любой творческий, эфемерный и эмоциональный труд. Я знал людей, утверждающих, что «творцов вполне можно считать рабочими», однако подобное высказывание звучит странно на фоне всеобщего «поклонения» тридцатичасовой неделе и полной занятости. Писатели и художники явно не придерживаются столь строгого расписания.
Да и вообще, какой смысл заставлять все 206 миллионов американцев, достигших трудоспособного возраста, работать?
Часть четвёртая: Сколько можно производить? У нас и так полно добра
1917 год прошёл. Время царской России прошло. Америка не нуждается в быстрой индустриализации, чтобы вступить в новую эру. Нет никакой необходимости заставлять 206 миллионов людей трудиться на благо общества — мы и так слишком много производим.На каждого бездомного человека в США приходится по шесть пустых домов, а еды здесь столько, что часть её запасов сжигается, а часть оказывается в мусорных баках (некоторые добавляют к ней отбеливатель в надежде отравить всё тех же бездомных). Игрушки и прочие товары, оставшиеся после продаж, измельчают в мусорных контейнерах. Абсолютное большинство фабрик автоматизированы, некоторые полностью. Тот факт, что сотрудникам Amazon приходится из кожи вон лезть, чтобы не потерять работу, обескураживает, когда понимаешь, что большинство заданий там выполняют машины. Роботы быстрыми темпами заменяют людей: скоро 50% всего труда автоматизируют. Прогресс не обойдёт и тех, кто предпочитает заставлять людей работать за зарплату ниже прожиточного минимума.
На деле никому не нужно трудиться. Несмотря на её важность, доля пищевой промышленности в американской экономике составляет всего 11%, и половина этих денег достаётся обслуживающему персоналу и кассирам, а не производителям еды. Учитывая, что фермы занимают менее двух процентов территории страны, мы явно создаём слишком много. Призыв заставить 206 миллионов людей производить необходимые продукты смехотворен, а его сторонники не понимают всех реалий 2018 года.
Даже проблемы инфраструктуры США и других стран не меняют того факта, что общественный строй, где распределение благ регулируется нуждами (а не жадностью), значительно изменил бы жизни людей. Заставлять людей массового производить что-либо или трудиться в поте лица ради этого не нужно. Освобождённый от обязательной сорокачасовой рабочей недели, народ сможет выдвинуть и быстрее осуществить проекты, призванные сплотить не только США, но и весь мир. Миллионы людей уже сейчас готовы посвятить себя организации собственных сообществ — им лишь нужны ресурсы и время, которое пока что уходит на зарабатывание денег и восстановление после длительного труда. Даже самые занятые и усталые помогают своим объединениям, как только могут.
Создав огромный излишек продуктов, капиталисты также нанесли, скорее всего, непоправимый ущерб нашей планете. Хотя я верю, что экосистему ещё можно спасти, следы деятельности этих людей никуда не исчезнут, даже если мы снизим уровень озона в воздухе и не дадим ледниковым шапкам растаять. Нам нужно не увеличивать масштабы производства, а направлять его в нужное русло и помогать в восстановлении мест, пострадавших сильнее всего.
Чтобы поднять уровень жизни населения южного полушария, заставлять всё трудоспособное население страны трудиться по тридцать часов в неделю не потребуется. Более того, подобная «продуктивность» сделает ситуацию в этом месте только хуже, а оно и так серьёзно пострадало от глобального потепления.
Полная занятость и тридцатичасовая неделя привели бы к быстрой индустриализации южного полушария, будь его население достаточно независимым. Однако те, кто обсуждает планы «Партии за социализм и освобождение» и её обещания пролетариату, о подобном развитии этой местности и не думают. Если Америка, Англия и другие крупные страны устроят у себя социализм, жизнь наладится, и никому не придётся заниматься тем, чем они не хотят. Планета вздохнёт с облегчением. Но этого не случится, пока миром правит капиталистический «закон» вечного производства.
Часть пятая: индустрия бесполезного труда
Один из самых смехотворных и пагубных аспектов движения за насильственный труд — обилие бесполезных профессий и должностей. Офицеры, следящие за выполнением работы и запугивающие «лентяев» своей силой и лишением свободы. Тюремные надзиратели, не позволяющие нарушителям просто так вернуться на волю. Бюрократы, решающие, кто своё отработал и кого считать инвалидом. Менеджеры, следящие за рабочими и наказывающими тех, кто отлынивает от обязанностей.Все эти профессии утратят свою важность в социалистическом обществе. Даже сейчас они существуют лишь для того, чтобы репрессировать реальных рабочих и поддерживать классовую систему, от которой мы обязаны избавиться.
Представители всех этих профессий не дают людям нормально спать, заставляя их стучать по металлическим балкам.
Таким образом, критики антирабочего движения, как правило, высказывают одно (или оба) из следующих утверждений:
- Нам надо выполнять определённую работу ради неопределённой цели;
- Без насильственного труда возникнут паразиты, которые в итоге разрушат общество.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)