Да здравствует Маркс
Что такое работа? Чем нам на самом деле стоит заниматься? Кто должен трудиться, а кто — нет? Стоит ли считать анархистов бездельниками?Я задаюсь этими вопросами с того самого момента, как меня лишили доступа к «Американской программе льготной покупки продуктов» (SNAP) за нарушение тридцатичасовой трудовой недели. Именно столько мне приходится работать за гроши, которые правительство кое-как согласилось выплачивать.
Естественно, стоит мне куда-либо устроиться, оно будет давать ещё меньше. И это при том, что зарплата в большинстве американских компаний ниже прожиточного минимума. Где бы я ни решил работать, мне придётся молить правительство о дополнительном доходе, и даже тогда я не смогу переселиться подальше от своих родителей. Многие под опекой Бэби-Бумеров и представителей поколения X знают, как тяжело жить с ними. Даже те из них, кто не требует платы за проживание, утомляют нас эмоционально.
Часть первая: Мой опыт
Причин, по которым мне так сложно найти работу, достаточно. Моё образование чуть выше среднего, автомобиля у меня нет, и живу я в местности, очень отдалённо напоминающей пригород. А ещё у меня проблемы с нервами. За прошедшие тридцать лет своей жизни я работал в трёх местах, и везде мне пришлось не сладко.Первая работа
Сначала я продавал мороженое посетителям парка развлечений в Вирджинии. Жара и влажность вынуждали меня время от времени «красть» товар.
Вторая работа
Потом я устроился в заведение общепита, и в этот раз работал в коллективе.
Меня активно домогались, критиковали за мою ориентацию (девушка, которая помогла мне устроиться, проговорилась о моей бисексуальности до того, как уволилась) и девственность, а также интересовались, не отращиваю ли я волосы потому, что хочу стать девушкой (всё так, но им бы я этого точно на сказал). Расскажи я обо всём менеджеру — человеку, который однажды угостил курицей всех, кроме меня — он бы точно меня уволил. Я боялся выходных как огня и отказывался брать больничный из страха потерять работу.
Это было ужасно. Из-за невроза я не справлялся со своими обязанностями, и через пару месяцев медленной работы, ошибок и некомпетентности от моих трёх-четырёх дней в неделю остались лишь десять часов. Такой перемены я не выдержал, и после жаркого спора с начальством я уволился. Меня уже давно не покидало ощущение, что именно к этому всё и шло. Время, которое я провёл с этими людьми, ухудшило мой невроз. Мне часто снились кошмары, в которых я делаю сэндвичи, а окружающие делают вид, что меня не существует.
В таких условиях я проработал примерно восемь месяцев.
Третья работа
Третья попытка заработать стала лучшей в моей жизни. Я трудился на дому, решал проблемы с чужими компьютерами через интернет. Чаще всего клиенты жаловались на низкую производительность из-за накопившегося мусора, шпионских программ и лишних панелей инструментов. Жёсткого расписания у меня не было, но я мог уложиться в определённые сроки за дополнительную плату. Иногда SUPERAntiSpyware и CCleaner не справлялись, и мне приходилось гуглить решение проблемы или разбираться с ней самостоятельно. Как на неё ни посмотри, отличная работа: 25 долларов за сканирование компьютера, удаление ненужных программ или установку необходимых звучит неплохо.
Вот только получалось у меня не очень. Да, работа была отличная, однако перед каждым заданием мне приходилось час себя успокаивать. Я многого боялся. Что если я на время отлучусь в ванную или туалет, кто-то позвонит мне, я не отвечу, и меня накажут? Что если я напортачу, и мне придётся платить за восстановление чужого компьютера? Что если я случайно открою чью-то порнографию?
(С последним у меня серьёзные проблемы. Да, у меня самого есть «странные увлечения», которые в большинстве своём текстовые, но это не важно. Паранойя и рациональное мышление, как мы все знаем, не сочетаются, и мне совсем не хочется узнавать о чужих извращённых вкусах. Даже любимые Тедом Крузом видео-подглядывания за мачехой доводят меня до паники, а о детской порнографии, снафф-фильмах или каком-нибудь плагиате на «Пятьдесят оттенков серого» я молчу).
Мне нравилась эта работа. Человек, рассказавший мне о ней, так хорошо справлялся, что иногда получал целых 300 долларов в час. К сожалению, из-за моих страхов меня хватило лишь на несколько часов в месяц. А однажды возможности этим заниматься не стало. Срок действия контракта с Geek Squad — единственным, насколько я помню, клиентом нашей компании — закончился, и там решили разбираться с техническими проблемами без чужой помощи. Вот так, без какого-либо намёка, «уволили» не только меня, но и всю нашу группу фрилансеров.
Что же получается?
Такова суть работы, и впечатления, которые сложились у моих друзей из-за неё, не сильно отличаются от моих собственных. Не все из них страдают от невроза, а те, у кого он есть, справляются за счёт силы воли или принятия лекарств. И каждый из них вынужден подавлять свои приступы паники достаточно долго, чтобы его приняли в «Тим Хортонс», на заправочную станцию или в ресторан «Сабвэй». А некоторым только и остаётся, что всю жизнь сидеть в офисе и набирать цифры.
Словом, работа вредит человеку, мешает ему раскрыться и — а это самое главное — отдаляет людей друг от друга.
Естественно, всё, что я сейчас описал, — впечатления. Но что конкретно считается работой?
Часть вторая: Что такое работа
Словом «работа» называют множество разных вещей, что часто приводит к недопониманиям во время дискуссий о её вреде. Я думал, что в твиттере перестанут поднимать данную тему к тому времени, как я опубликую своё эссе, однако споры продолжаются до сих пор. Я часто замечаю критику в адрес Боба Блэка. Люди заявляют, что его интерпретация понятия слишком вольная, однако в своём эссе «Упразднение работы» (The Abolition of Work) он доказывает обратное.Здесь я вкладываю в слово «работа» тот же смысл, что и Боб. Работать означает трудиться по принуждению, когда обстоятельства не оставляют другого выбора. Это необходимо, чтобы в очередной раз выплатить аренду или не умереть с голоду. А иногда «бездельникам» просто угрожают тюрьмой.
Ни один уважающий себя социалист не должен принуждать людей трудиться. Работа отдаляет людей друг от друга даже за пределами капиталистической системы ценностей. Если у людей нет права решать, сколько им трудиться, это обесчеловечивает их, обедняет их души. Многие хотят быть продуктивными, но «работать» не желает никто.
Если всё так, откуда взялись так называемые «социалисты», для которых психологическое «отупление» от тяжёлой и скучной работы — не проблема? Почему «Партия за социализм и освобождение» и многие теоретики твиттера считают откровенно фашистскую концепцию полной занятости благом и презирают идею «тридцати часов в неделю»?
Никто не сомневается: стабильная работа по тридцать и более часов в неделю — это всё, что нужно для счастья тысяч, если не миллионов людей. На деле это так лишь потому, что нашим миром правит капитализм. Без насильственного труда не обойтись даже в автоматизированном мире, поскольку продавцы продуктов питания, воды и жилья, а также медиамагнаты не желают расставаться с доходами, которые им приносят патенты и авторские права. В социалистическом обществе понятие частной собственности необходимо упразднить.
Без этого властям по-прежнему придётся заставлять людей «работать», тем самым поддерживая репрессивную систему, которую коммунисты надеются искоренить.
Часть третья: Коммунизм модели Рейгана
Многие критические замечания неостахановцев в адрес антирабочего движения, скорее всего, знакомы каждому социалисту. По их словам, если не заставлять людей трудиться, они не будут приносить пользу обществу, а это неизбежно приведёт к его гибели. По их словам, отсутствие работы плодит паразитов, пользующихся социальными услугами и ничего не дающих взамен. Согласно критикам, общество, в котором никого не заставляют трудиться, однажды просто не сможет предоставлять эти самые услуги.Всё это — не более чем пропаганда, попытка убедить народ, что коммунизм невозможен и что нам необходимы сильное государство и куча людей с пушками. По словам неолибералов, только они приведут нас в будущее, в котором наши потомки, скорее всего, не будут иметь с ними дело. Однако велика вероятность, что им придётся совершить ещё одну революцию, дабы раз и навсегда покончить с идеей государства и вооружёнными отрядами. Последние явно не захотят расставаться ни со своими пушками, ни с властью, которую имеют благодаря им.
Более того, если в нашем обществе насильственный труд так важен, как быть с умственно отсталыми и людьми с физическими отклонениями? Многие коммунисты, высказывающиеся в пользу тридцатичасовой рабочей недели, называют себя противниками эйблизма. Однако даже то, что инвалиды есть и среди них, не мешает им называть таких людей паразитами.
Итак, как же общество, в котором всех заставляют трудиться, относится к инвалидам? Если бы получить статус инвалида было легко, каждый мог бы избавить себя от лишнего труда, что решило бы кучу проблем. Однако в реальности добиться этого сложно. Как же быть? Даже в нашем капиталистическом обществе некоторые так или иначе отлынивают от работы. Возможно ли положить этому конец? Будем ли мы проверять социализм на прочность так же, как либералы намереваются тестировать правительственные социальные программы? Лишусь ли я поддержки со стороны «Коммунистического государства благосостояния» (Communist Welfare), как уже лишился доступу к «Американской программе льготной покупки продуктов», поскольку не отработал свою тридцатичасовую неделю?
Инвалиды часто критикуют действующие способы проверки людей на нуждаемость. Кроме того, их возмущает тот факт, что активно выполняющих свои обязанности и приносящих пользу обществу лишают бонусов. Эксперименты с цифрами тут не помогут — надо менять всю систему.
Но даже если инвалидов перестанут заставлять работать, социальная структура, возникшая благодаря культу насильственного труда, лишь поспособствует процветанию эйблизма. Мы не решим эту проблему, если продолжим судить людей по их производительности. Те, кого заставляют трудиться, будут и дальше смотреть на «лентяев», больных и инвалидов свысока. Если работу считают добродетелью, то её отсутствие рассматривают как зло. Совсем по-другому обстоят дела в обществе, где люди трудятся добровольно, а инвалиды не считаются паразитами, пожинающими плоды чужих усилий.
Страх перед департаментами социального обеспечения — признак глубоко капиталистического склада ума. С таким взглядом на вещи невозможно изменить отношение народа к средствам производства и тем самым помочь становлению коммунизма. Сменить лидеров мало — необходимо переделать весь мир.
Стоит заметить, что похожие жалобы высказываются и в адрес тех, кто выполняет другую «непродуктивную» работу. Сегодня общество ценит лишь тех, кто приносит ему хоть какую-то пользу — человеку вполне достаточно много зарабатывать (как показывает опыт, люди, которые только этим и занимаются, считаются самыми важными). В то же время оно резко критикует любой творческий, эфемерный и эмоциональный труд. Я знал людей, утверждающих, что «творцов вполне можно считать рабочими», однако подобное высказывание звучит странно на фоне всеобщего «поклонения» тридцатичасовой неделе и полной занятости. Писатели и художники явно не придерживаются столь строгого расписания.
Да и вообще, какой смысл заставлять все 206 миллионов американцев, достигших трудоспособного возраста, работать?
Часть четвёртая: Сколько можно производить? У нас и так полно добра
1917 год прошёл. Время царской России прошло. Америка не нуждается в быстрой индустриализации, чтобы вступить в новую эру. Нет никакой необходимости заставлять 206 миллионов людей трудиться на благо общества — мы и так слишком много производим.На каждого бездомного человека в США приходится по шесть пустых домов, а еды здесь столько, что часть её запасов сжигается, а часть оказывается в мусорных баках (некоторые добавляют к ней отбеливатель в надежде отравить всё тех же бездомных). Игрушки и прочие товары, оставшиеся после продаж, измельчают в мусорных контейнерах. Абсолютное большинство фабрик автоматизированы, некоторые полностью. Тот факт, что сотрудникам Amazon приходится из кожи вон лезть, чтобы не потерять работу, обескураживает, когда понимаешь, что большинство заданий там выполняют машины. Роботы быстрыми темпами заменяют людей: скоро 50% всего труда автоматизируют. Прогресс не обойдёт и тех, кто предпочитает заставлять людей работать за зарплату ниже прожиточного минимума.
На деле никому не нужно трудиться. Несмотря на её важность, доля пищевой промышленности в американской экономике составляет всего 11%, и половина этих денег достаётся обслуживающему персоналу и кассирам, а не производителям еды. Учитывая, что фермы занимают менее двух процентов территории страны, мы явно создаём слишком много. Призыв заставить 206 миллионов людей производить необходимые продукты смехотворен, а его сторонники не понимают всех реалий 2018 года.
Даже проблемы инфраструктуры США и других стран не меняют того факта, что общественный строй, где распределение благ регулируется нуждами (а не жадностью), значительно изменил бы жизни людей. Заставлять людей массового производить что-либо или трудиться в поте лица ради этого не нужно. Освобождённый от обязательной сорокачасовой рабочей недели, народ сможет выдвинуть и быстрее осуществить проекты, призванные сплотить не только США, но и весь мир. Миллионы людей уже сейчас готовы посвятить себя организации собственных сообществ — им лишь нужны ресурсы и время, которое пока что уходит на зарабатывание денег и восстановление после длительного труда. Даже самые занятые и усталые помогают своим объединениям, как только могут.
Создав огромный излишек продуктов, капиталисты также нанесли, скорее всего, непоправимый ущерб нашей планете. Хотя я верю, что экосистему ещё можно спасти, следы деятельности этих людей никуда не исчезнут, даже если мы снизим уровень озона в воздухе и не дадим ледниковым шапкам растаять. Нам нужно не увеличивать масштабы производства, а направлять его в нужное русло и помогать в восстановлении мест, пострадавших сильнее всего.
Чтобы поднять уровень жизни населения южного полушария, заставлять всё трудоспособное население страны трудиться по тридцать часов в неделю не потребуется. Более того, подобная «продуктивность» сделает ситуацию в этом месте только хуже, а оно и так серьёзно пострадало от глобального потепления.
Полная занятость и тридцатичасовая неделя привели бы к быстрой индустриализации южного полушария, будь его население достаточно независимым. Однако те, кто обсуждает планы «Партии за социализм и освобождение» и её обещания пролетариату, о подобном развитии этой местности и не думают. Если Америка, Англия и другие крупные страны устроят у себя социализм, жизнь наладится, и никому не придётся заниматься тем, чем они не хотят. Планета вздохнёт с облегчением. Но этого не случится, пока миром правит капиталистический «закон» вечного производства.
Часть пятая: индустрия бесполезного труда
Один из самых смехотворных и пагубных аспектов движения за насильственный труд — обилие бесполезных профессий и должностей. Офицеры, следящие за выполнением работы и запугивающие «лентяев» своей силой и лишением свободы. Тюремные надзиратели, не позволяющие нарушителям просто так вернуться на волю. Бюрократы, решающие, кто своё отработал и кого считать инвалидом. Менеджеры, следящие за рабочими и наказывающими тех, кто отлынивает от обязанностей.Все эти профессии утратят свою важность в социалистическом обществе. Даже сейчас они существуют лишь для того, чтобы репрессировать реальных рабочих и поддерживать классовую систему, от которой мы обязаны избавиться.
Представители всех этих профессий не дают людям нормально спать, заставляя их стучать по металлическим балкам.
Таким образом, критики антирабочего движения, как правило, высказывают одно (или оба) из следующих утверждений:
- Нам надо выполнять определённую работу ради неопределённой цели;
- Без насильственного труда возникнут паразиты, которые в итоге разрушат общество.
